изменился. Мир изменялся каждый раз, когда Сергей занимался своими упражнениями. То ли медитацией, то ли магией какой-то, не вычитанной, не краденой, не фальшивой,— собственной. Эта техника образовалась как-то постепенно, с годами. Это были полуслова, полузвуки, откуда-то из полусна, это были движения рук, рождавшиеся самопроизвольно.
Пальцы двигались, как бы ощупывая каркас будущего мира, еще не видимый, еще не рожденный, пока лишь предполагаемый, который становился все яснее и плотнее, как будто пальцы лепили его из воздуха. Входя в это состояние, Сергей постепенно погружался в некую тугую плотность счастья, и, казалось, это его волны двигают руки, плавно струясь между пальцев. Затем гармония движения захлестывала все тело и не хватало дыхания. И не было Времени. И желания вынырнуть.
Это было состояние, когда взглядом можно было передвигать предметы. Это было чувство, когда исчезали все чувства, или искажались, до полного исчезновения Мира Привычного. Тогда взгляд становился упругим и ощущал шероховатость или матовую тяжесть предметов. А пальцы касались пульсирующего, плотного в своей невидимости Мира.
Мир изменялся каждый раз, когда Сергей возвращался из этого состояния. Как будто он возвращался не обратно, а в другие миры, непривычные поначалу. Где существует другая плотность, другое время, другие тела. И, поначалу, у людей даже нет лиц. Потому, что лицо это защита. Защита от других людей. И поэтому оно направлено к людям. А пришедший из другого мира пока еще не совсем человек, он еще не опанцирился новым телом. И поэтому он видит глубже поверхности лица. Направленного к людям. А тот, кто возвращается, пока еще смотрит сбоку.
И люди выглядят жалко и беззащитно. И совсем не похожи на людей, таких, какими они кажутся людям и себе. В момент перехода, в момент своего возвращения Сергей видел людей, лишенных времени. Когда он увидел это первый раз, это испугало его,— человек с мутным движением вместо лица, человек несущий темную влажную смерть на своем плече, человек идущий сквозь дерево. А на самом деле, это была обыкновенная городская улица, это была обыкновенная толпа.
Каждый раз, возвращаясь обратно, Сергей наступал на собственное сердце. По крайней мере, он чувствовал это болью. И старался вернуться, ступая помягче. Чтобы вернуться….