Всякий пепел — это цветень, — чашечка — небо.

Поэзия есть воистину абсолютно Реальное. Это ядро моей философии. Чем поэтичнее, тем истинней.

Сказка подобна канону поэзии. Все поэтическое должно быть сказочным. Поэт поклоняется случаю.

Когда умирает дух, становится он человеком. Когда умирает человек, он становится духом. Свободная смерть духа, свободная смерть человека. Что соответствует в вышних человеческому существованию? Существование демонов или гениев, которым тело — то, что нам душа.

Цветок — это символ тайны нашего духа. Что больше жизни? — Служение жизни, как служение свету.

Всякое очарование — это искусственно возбужденное безумие. Всякая страсть — это очарование.

Прелестная девушка есть более действительная волшебница, чем это думают.

Мы одновременно в и вне природы.

Удивительно, что абсолютный, чудесный синтез часто есть ось сказки — или ее цель.

Мне любезней всего идти вместе с тем, кто мне верит и меня понимает.

Всякое слово есть слово заклятия. Какой дух зовет — такой и является.

Небо — это душа звездной системы, а она его тело.

Все видимое тяготеет к невидимому, слышимое к неслышимому, осязаемое к неосязаемому. Быть может, мыслимое к немыслимому.

Первый человек — это первый духовидец. Ему является все в виде духа. Дети — что иное, как не первые люди? Яркий взор ребенка богаче, нежели предчувствие самого отважного провидца.

Мы грезим о странствиях по вселенной; разве же не в нас вселенная? Глубин своего духа мы не ведаем. Внутрь идет таинственный путь. В нас или нигде — вечность с ее мирами, Прошедшее и Грядущее. Внешний мир — мир теней, он бросает свою тень в царство света. Ныне нам мнится, что внутри так темно, одиноко, безббразно. Но как совершенно иначе нам будет казаться, если пройдет это затмение и призрачное тело будет сброшено. Мы будем наслаждаться больше, чем когда-нибудь: ибо наш дух не имеет потребы.

Все законченное выражает не только себя самоё, оно выражает и весь сродный мир. Потому, вокруг законченного всякого рода реет покрывало Вечной Девы, которое от легчайшего прикосновения обращается в магический пар, что становится облачной колесницей провидца. Это не только древнее изваяние, которое видим мы. Оно — одновременно и небо, и подзорная труба, и неподвижная звезда и посему — истинное откровение.

Форма есть антитеза. Содержание — теза. Содержание — нечто самостоятельное, устойчивое; форма — относительное, изменчивое, основа отрицания так же, как содержание — основа реальности. Что можно мыслить отдельно, есть содержание. Что должно мыслить в отношении к чему-нибудь, есть форма.

Кривая линия — победа свободной природы над правилом.

Жизнь — это свобода природы — чувственная свобода.

Всякое начало жизни должно быть антимеханичным, могучим прорывом, сопротивлением механизму; абсолютная материя — первичная стихия духа = душе. Вся жизнь — это непрерывный поток. Жизнь происходит от жизни и далее так... Высшее объяснение жизни.

Поэзия растворяет чуждое бытие в своем.

В настоящих поэмах нет другого единства, кроме единства души.

Не есть ли объятие нечто подобное вечере?

У древних религия была уже в известной степени тем, чем она должна стать у нас — практической поэзией.

Жизнь это — болезнь духа, страстное деяние.

Дух всегда является только в чуждом воздушном образе.

Мы ищем всюду Безусловное, а находим всегда только вещи.

Кто знает, какой возвышенный символ есть кровь? Мерзость органических составных частей заставляет именно заключить об очень возвышенном в них. Мы, как перед призраками, содрогаемся пред ними и с детским ужасом чуем в этой странной смеси таинственный мир, чтб должен был быть старым знакомым.

Человек: Метафора.

Инстинкт есть искусство без намерения.

Экстаз — внутренний световой феномен = интеллектуальному созерцанию.

Как мне кажется, всюду лежит в основе грамматическая мистика, которая очень легко могла возбуждать первое удивление по поводу языка и письмен. (Дикие народы и поныне считают еще письмена волшебством).

Язык — это Дельфы.

Внешность есть возведенное в состояние тайны внутреннее существо. (Может быть и наоборот.)

Истинный поэт — всеведущ; он — действительный мир в малом.

Поэты в одно и то же время изоляторы и проводники поэтического тока.

Поэт и жрец были вначале едины, и только позднейшие времена их разделили. Но истинный поэт всегда оставался жрецом так же, как и истинный жрец—поэтом. И не должно ли Грядущее вновь возвратить древнее состояние вещей?

Лирическое стихотворение для героев, оно создает героев. Эпическое стихотворение для людей. Герой лиричен, человек эпичен, гений драматичен. Мужчина лиричен, женщина эпична, брак драматичен.

Лирическое стихотворение — это хор в драме жизни — мира. Лирические поэты суть некий из юности и старости, радости, рока и мудрости смешанный мило хор.

Настоящая сказка должна быть в одно и то же время пророческим, идеальным, абсолютно необходимым изображением.

Истинный творец сказки есть провидец Грядущего.

Если перелагают некоторые стихотворения на музыку, отчего же музыку не перелагают на поэзию?

Эпитеты суть поэтические имена существительные.

Нет ничего поэтичней, чем воспоминание и предчувствие или представление о Грядущем. Представления о древних временах нас влекут к умиранию, к улетученью. Представления о Грядущем вынуждают нас к животворению, воплощению, к уподобляющей действенности. Потому всякое воспоминание грустно, всякое пред- чувствие радостно. Первое умеряет слишком большую жизненность, второе вздымает слабую жизнь. Обычайное Настоящее посредством ограничения связывает Прошедшее и Грядущее. Возникает соприкосновенность, а через окоснение кристаллизация. Но есть духовное Настоящее, которое отождествляет то и другое через растворение, и это смешение есть стихия, атмосфера поэта.

Сиэста царства духов — это мир цветов. В Индии люди все еще дремотствуют, и священный их сон, что сад, омываемый сахарными и молочными морями.

Все непроизвольное должно быть превращено в произвольное.

Должны ли быть краски переходом от абсолютного движения позитивной и негативной световой материи к абсолютному покою? Движение связует то, что разлагает покой, и наоборот.

Мышление — это движение мускулов.

В основе, каждый человек живет в своей воле. Твердое намерение есть общеуспокаивающее средство.

Смерть есть прекращение обмена между внутренним и внешним возбуждением, между душой и миром.

Гармония — это тон тонов, гениальный тон.

Музыка имеет много общего с алгеброй.

Тон: переход от количества к качеству.
Краски: переход от качества к количеству.

Подлинно видимая музыка—это арабески, узоры, орнаменты и т.д.

Контрасты суть обращенные аналогии.

Идеализм не что иное, как истинный эмпиризм,

Художник непременно трансцендентален.

Поэзия есть великое искусство устроения трансцендентального здоровья. Поэт, таким образом, трансцендентальный врач.

Волшебник — поэт. Пророк так относится к волшебнику, как человек вкуса к поэту.

Наше тело должно стать своевольным, наша душа органической.

Дерево может обратиться только в цветущее пламя, человек — в говорящее, животное — в блуждающее.

Уничтожение воздуха — это восстановление Царства Божьего. Пространство переходит во время, как тело в душу.

Желания и вожделения — это крылья. Есть желания и вожделения, которые столь мало соразмерны с состоянием нашей земной жизни, что мы можем точно заключить о состоянии, в котором они станут мощными взмахами, о стихии, что их вздымет и об островах, где они смогут спуститься.

Отрывочные мысли суть созерцания и ощущения — следовательно, тела.

О достойном любви предмете мы не можем достаточно наслушаться, достаточно наговориться. Мы радуемся всякому новому, меткому, возвеличивающему слову. И не от нас это зависит, что он не становится предметом всех предметов.

Если сильно любят, то по слову распускается в пашем внутреннем существе действительный, видимый мир.

Любовь — это непременно болезнь: поэтому чудесное значение христианства.

Ребенок — это любовь, ставшая зримой. — Мы сами — сделавшийся зримым росток любви между природой и духом или искусством.

Никогда не следует признаваться себе в том, что любишь самого себя. Тайна этого признания есть жизненный принцип единственно истинной и вечной любви. Первый поцелуй в этом тайном сношении есть принцип философии, возникновение нового мира, начало абсолютного времясчисления, утверждение бесконечно возрастающего самосоюза. Кому бы не понравилась философия, чья проросль есть первый поцелуй?

Человек — это солнце, его чувства — его планеты.

Нет ничего отрадней, как говорить о наших желаниях, если они уже исполняются.

Все, что можно мыслить, мыслит само: есть проблема мышления.

Что любят, то находят повсюду, и везде видят сходства. Чем больше любовь, тем шире и многообразней этот сходный мир. Моя возлюбленная — это аббревиатура вселенной, вселенная — элонгатура моей возлюбленной. Другу наук все они предлагают цветы и подарки для его возлюбленной.

Все, что делает человек, есть человек; или (quod idem est) составная часть человека, человеческое существо.

Я = Не-Я:
высшее положение всякой науки и искусства.

Что есть природа? — Энциклопедический, систематический Index, или план нашего духа. Отчего мы хотим удовольствоваться одной только росписью наших сокровищ? Предоставьте нам самим их рассматривать и многообразно обрабатывать и употреблять в дело.

Фатум, что нас гнетет, есть лень нашего духа. Через расширение и развитие нашей действенности мы сами себя обратим в фатум.

Кажется, что все на нас нахлынуло, ибо не вытекаем мы. Мы отрицательны, ибо мы волим, — чем положительней становимся мы, тем отрицательнее становится мир окрест нас, пока, наконец, не будет никакого отрицания, но все мы — во всем. Бог волит богов.

Всякий метод есть ритм: если кто овладел ритмом мира, это значит, что он овладел миром. У всякого человека есть свой индивидуальный ритм. Алгебра — это поэзия. Ритмическое чувство есть гений.

Все доказуемо = все антиномично.

Существует сфера, где всякое доказательство есть круг или ошибка, где ничто не доказуемо; это есть сфера сотворенного Золотого Века. Полярная сфера и сфера Золотого Века также гармонируют. Я реализую Золотой Век в то время, как я созидаю полярную сферу. В сфере Золотого Века я — без сознания, поскольку я в полярной — без сознания и с сознанием. Итак, я тоже природа и дух, лишь одновременно без сознания — и лишь одновременно с сознанием —и то и другое, и война и мир, только одновременно без сознания и только одновременно с сознанием.

Поэт понимает природу лучше, чем какой-нибудь ученый.

Для нас Новый Завет — это книга, запечатанная семью печатями.

Время есть внутреннее пространство. — Пространство — внешнее время. [Синтез последнего ]. Всякое тело имеет свое время, всякое время — свое тело.

Тело, душа и дух — это стихии мира — как эпос, лирика и драма — стихотворения.

Духу свойствен покой.

Наши чувства суть высшие животные. Из них возникает еще более высокий анимализм.

Нервы — это высшие корни чувства.

Особые роды душ и духов, которые обитают в деревьях, ландшафтах, камнях, картинах. Ландшафт следует рассматривать как дриаду и ореаду. Ландшафт нужно ощущать как тело. Каждый ландшафт есть идеальное тело для особого рода духов.

Все люди суть вариации Единого совершенного индивидуума, то есть Единого брака.

Истинная математика — подлинная стихия мага. В музыке она является формально как откровение, как творческий идеализм. Здесь она удостоверяет, что она небесная посланница

Всякое наслаждение музыкально, следовательно, математично.

Метафорический язык — это система логарифмов. Не должны ли звуки идти в известной степени логарифмически?

Куда уходим мы? — Всегда домой.

Жизнь кончается как день и как завершенное действо, грустно,—но с возвышенною надеждой.

Истинный математик есть энтузиаст per se. Без энтузиазма нет математики.

Жизнь богов есть математика,
Чистая математика—это религия,

На Востоке истинная математика у себя на родине. В Европе она выродилась в сплошную технику.

Грядущей жизнью можно спасти и возвысить жизнь прошедшую.

Всякая линия есть мировая ось.

Прекрасная тайна девы, что именно делает ее столь несказанно привлекательной — это предчувствие материнства, предчувствие будущего мира, который в ней дремлет и должен из нее развиться. Она — разительный подобень Грядущего.

Упоение чувств относится к любви так, как сон к жизни.