|
Физиономии Русского Интернета: VAKh |
 |
| Станислав Бондаренко |
ПО МОТИВАМ ВЕЧНОСТИ |
|
предыдущая глава: ОСОБАЯ ОСОБЕННОСТЬ ЛИТПРОЦЕССАОн будто сверхсекретный всеначальник, А может, и вообще - сверхчеловек?! Но тем сильнее за него тревога, Поскольку Женя тут возник Пашковский С веревкой… Но теперь уже без мыла. (Неужто он его употребил?) Уж больно улыбается серьезно… Тут надо знать историю вопроса, -- Он сам - почти как целый литпроцесс: По сути Женя человек приличный, "Щоденний жезл" он тоже написал - Страниц четыреста единым предложеньем. Еще немало прозы и про заек, Хотя никто ничто не дочитал… Но, чтобы Женя не просил послушать, То дали Жене премию Шевченко. И, думали, закрыли уж вопрос! Но Женя - реформатор, между прочим, Он не старообрядец, но - раскольник, Раскольников он даже, только лучше, Поскольку на топор не накопил: С политикой спилчанской не согласный Орудьем обновления руководства Избрал веревку, Господи прости, Но, правда, с мылом, -- из-за гуманизма. Однажды на президиум спилчанский Придя, кладет веревку пред Володей: Вот, на, мол, добровольно уходи!.. Президиум тогда решил иначе, Поскольку -- коллективный гуманист он. Постановил: оставить все, как есть! А Женя сам в пустыню удалился И сорок дней успешно голодал. Очистил и желудок он, и мысли, И стал стройнее, чем его веревка, И двинул восвояси, просветлён, Навстречу новой жизни раскурочен… Он комплекс Нижневартовска отринул, Ну, -- в смысле "меншовартості" наш комплекс. Всё в пользу повышения цены… Сперва веревку новую купил он И так сказал: "Пойдем другим путем! И никаких президиумов больше… Тут надо непосредственно к Володе Чуть раньше самого его нагрянуть И, затаившись за высоким креслом, Веревку привязавши к потолку, Володю до небес почти повысить, А кресло от него освободить!.. Вот в этом "справжній мій щоденний жезл". То бишь - мой долг (кто языка не знает!). Я честно вам, как Шолохов, скажу!" И, может, все стряслось бы много раньше, Когда б не Стасов друг, Малюк Михайло, -- Природовед, знаток людей и раков. Про всё прознав, Михайло всех спасал: Придет, допустим, Женя, ждет Володю, А Мишка между третьей и шестой Тихонько кус отрежет от веревки, Да так, что, коль появится Володя, А Женя рыпнется его повысить, -- Уж не хватает: нечем повышать!.. Чуть Женя купит новую веревку, Володи нет с недельку в кабинете, А явится, когда уж той веревки Останется всего, пожалуй, треть… Вот так из них же каждый делом занят, Но литпроцесс один спасает Миша, Точней, до Рождества его спасал. А нынче как-то на душе тревожно… Не Кучме ль позвонить насчет Володи?.. …Тут слово взять решился Котляревский: -- Допустим, на полставки ты женился И хочешь, чтоб жена на 100 процентов Была тебе верна! Где ж реализм? Дождешься максимум на 60 процентов, Коль жинка, скажем, родом с Украины, А если нет - всего на сорок пять… Вот так оно и с нашим литпроцессом: Коль служишь Музе лишь по четным числам, То почему она тебе должна?.. -- Оно-то так! - тут Осадчук включился, Но в литпроцессе вещи есть важнее! На первом месте - похороны, вот!.. Ты не застал, Иван, и ты не знаешь, Что есть у нас пять видов похорон. И самый важный - это самый первый! Ну, для таких, как Рыльский там, Тычина Дают вопще кабминовский ДК. Почетный караул! И все начальство Является. И толпы пэтеушных Ребят спешат уверенно проститься - Почти что добровольно! Весь народ!.. Второй разряд прощанья тож высокий, Уж это происходит прямо в Спилке. Причем красиво и в главнейшем зале, И тоже есть почетный караул! Среди гостей - партийное начальство, А речи - даже лучше, чем доносы! С повязкой мэр столицы: тор-же-ство!.. Ну, третий вид - не классикам при жизни, Но так-таки вполне известным людям (Не только что в писательской среде!) По-честному обычно уготован: Да, в Спилке, но на первом этаже, Недалеко от входа - все же речи Друзья и знатоки произнесут, И лишь тогда на улицу выходят С покойнником, держася за него… Четвертый вид у нас особо громок: На улице прощанье - возле Спилки, Покойного вовнутрь не заводя!.. И вот когда оркестр заиграет, В ЦК, через дорогу, -- все в смятенье, Особенно, когда не известишь!.. Однажды так уж громко заиграли, Что телефон калился добела: -- Чего, мол, это музыка гуркочет? -- Коллега отошел! - я говорю. -- А что же нас в известность не поставил? -- Покойник дисциплины был неважной… Хоть мог бы за пяток минут до смерти, Сознаться, мол, готовтесь: я ушел!.. Усопшему и выговор, бывало, ЦК могло влепить за самоволку... И даже Байковое запретить!.. Но пятый тип - он тоже интересный. Он никому, во-первых, не мешает, А, во-вторых, -- "помощник сам себе!" Когда наш член уж крайне неизвестный, Да, может, руки на себя наклал он, Тогда его и к Спилке не завозят, Но я от Спилки шлю домой людей. Чтоб тело проводили чин по чину, Но часто просто не кого послать. Ну, парочку учетчиц да вахтершу. Но мало для консенсуса троих… И вот они втроем, чтобы за гробом Хотя бы, знаешь, четверо их шло, Подняться, слышь, покойника попросят, И тот, пока до кладбища, встает! И вместе с ними гроб свой провожает. На месте уж ложится сам во гроб он, Поскольку, знаешь, все-таки писатель, И, значит, Спилку выручит всегда! Тут автор "Энеїди" выпил кварту И волосы, что встали дыбом, гладит. (Чуть было левой не пошел креститься!): -- В какой же вид меня вы?.. - произнес, -- Такой взаимовыручки при нас-то Ни я, ни Гоголь не могли представить!.. Теперь спокоен я за литпроцесс! …Но слишком уж хороните успешно: Пять видов - да-а!.. Но и в живых оставить Чуток бы надо: некому ж писать… А взять народ? Смеяться разучился! И голос подает обычно… плачем, Еще страшней, что сразу после детства Не молодость, а старость у него… А, может быть, народ уже не наш тут? Чи голову ему так сильно дурят, Чи конъюнктура рынка такова, Что он, скорее - не народ, а челядь… …Тут дружно все закашлялись, внимая. Гадая, есть прослушка или нет? Но голосов никто не подавал уж… следующая глава: |
